Долгая, безрадостная связь…

Любовь зла… Везет же козлам!

Д.Е.

«Ну вот, опять проспала! Не надо было вчера ходить на этот дурацкий спектакль, скучища смертная», — с досадой подумала Дина, вскакивая с постели.

Олег, нищета студенческая, на билеты наскреб, а на такси у него не осталось, пришлось после спектакля тащиться домой с двумя пересадками. Напросился на “чашечку кофе”, потом всю ночь изображал из себя сексуального гиганта…

В переполненном троллейбусе было душно. За спиной ерзала какая-то заполошная тетка, пытаясь пробиться поближе к сиденьям. Дина чуть не взвыла от злости, почувствовав, что неуемная пассажирка зацепила своей растрескавшейся сумкой ее колготки. Раздраженно отпихнув от себя суетливую тетку, она с мстительным удовлетворением наблюдала, как та пытается вытащить свою сумку с помидорами, зажатую между чужими телами.

Оглядевшись, куда бы приткнуться, она встретилась взглядом с высоким шатеном, который внимательно наблюдал за ней. «Если уж не повезет, то и от родного брата триппер подхватишь, — «утешила» себя Дина. — Такой симпатяшка… И смотрит очень выразительно… Запросто можно было б познакомиться, а я тут толкаюсь и давлю чужие сумки с помидорами. И колготки теперь рваные. Да уж, непруха”.

Симпатичный незнакомец был с девушкой. Заметив их взгляды, та тут же решила продемонстрировать самозванке, что объект занят, с видом собственницы взяла его под руку и оживленно затараторила. Но парень не слушал ее и неотрывно смотрел на Дину. Она тоже уставилась на него, забыв и про давку, и про духоту, и про колготки. В горле пересохло, сердце колотилось, руки вспотели. “Может, подойдет?.. Смотрит, как на девушку своей мечты… Ну, подойди же…” — мысленно молила она.

На Самотеке он вышел вместе со своей девушкой и остановился на тротуаре, как раз напротив окна, к которому прибило Дину. Не улыбнулся, не помахал рукой, вообще не шелохнулся — просто стоял и смотрел на нее.

Троллейбус пополз дальше. “Ну и черт с ним! — обозлилась Дина. — Мог бы и подойти, если нравлюсь. А не нравлюсь, так чего глазел полчаса?”

Прошло полгода. Олега сменил Кирилл, Кирилла — Толик.

Как-то раз Дина шла с Толиком по Цветному бульвару, весело болтая, и вдруг увидела его, нерешительного незнакомца. Он шел навстречу с той же самой девушкой. Поравнявшись, они остановились, посмотрели друг на друга, а потом, не сказав ни слова, пошли рядом.

Толик кричал вслед: “Дина, ты куда? Ты что, обалдела, подруга?”, — но она даже не обернулась. Шагала без единой мысли в голове.

Так они молча шли и шли. Сретенка, Последний переулок, Рождественский, опять Сретенка, еще какие-то переулки…

— Слушай, а куда мы идем? — очнулась она наконец.

— Никуда, — ответил он.

Опять помолчали. У Дины уже ныли ноги, ремень от сумки натер плечо. «Вот нахал, даже не предложил понести мою сумку», — с неудовольствием отметила она и остановилась.

— Все, я устала. Давай где-нибудь посидим.

— Давай, — согласился он.

Сели на свободную скамейку. Скинув туфли, Дина посмотрела на натертую пятку. Потом спросила:

— Ты кто?

— Алеша.

— Ну наконец-то! Теперь я все о тебе знаю.

— А что ты хочешь обо мне узнать?

— Ну, скажи, что хочешь. Мы же должны хоть что-то друг о друге знать.

— Зачем?

— Как зачем? Люди знакомятся, рассказывают о себе.

— Расскажи ты.

— А ты будешь сохранять инкогнито? Такой весь из себя загадочный?

— Примерно так.

— Нет, ты серьезно? Будешь хранить гордое молчание?

— А тебя это задевает?

— Конечно.

— Почему?

— Ну, я так не привыкла. Ты должен ухаживать за мной, стараться мне понравиться, рассказывать, какой ты замечательный, чтобы я в тебя влюбилась…

— А ты хочешь в меня влюбиться?

— А ты этого не хочешь?

— Я не знаю.

— Зачем же ты таскал меня три часа по этим пыльным переулкам? — вскипела она.

— Ты сама пошла. Я тебя не звал.

От возмущения Дина даже не нашлась, что ответить. Ничего себе! То он играет с ней в гляделки, как влюбленный школьник, то он, видите ли, ее не звал, она сама ему навязалась!

Нашарив ногой завалившуюся туфлю, Дина решительно встала.

— Сядь, — сказал Алеша.

— И что будет?

— Я не хочу, чтобы ты уходила.

— Правда-правда?

— Правда-правда.

— Ну ладно, — смягчилась она. — Села. И что дальше?

— А чего ты хочешь? — спросил он.

— Ой, ну ты странный какой-то! Чего обычно хотят девушки? Говори мне, какая я красивая, как я тебе нравлюсь.

— Ты очень красивая и ты мне нравишься.

— Ну, что ты долдонишь, как попугай? Это же не ты сказал, это я сказала, а ты придумай что-нибудь эдакое: “Ваши чудные глаза заглянули мне в душу, и я понял, что без вас не могу жить…” Не знаешь, что ли, что говорят в таких случаях!

— Не знаю.

— Ты что, серьезно?

— Серьезно.

— И никогда-никогда не говорил девушке комплиментов и прочих красивых слов?

— Никогда-никогда.

— Ну и дела… — растерялась она. — Ничего себе, поклонника я подцепила… А сколько тебе лет?

— Двадцать один.

— Слушай, кончай меня дурить! Дожил, можно сказать, до благородных седин, мог бы уже стать отцом семейства, а врешь, будто не знаешь, что в таких случаях положено говорить девушке.

— Не знаю. А что положено?

— Хватит прикидываться! Ты же и в прошлый раз был со своей пассией, и сегодня с нею же шел. Скажешь, что никогда не говорил ей красивых слов?

— Скажу. Никогда не говорил.

— А зачем ты с нею ходишь?

— Она сама этого хочет.

— А ты?

— А мне все равно.

— Слушай, а ты, часом, не девственник? — встревожилась Дина.

— Нет, не девственник.

— Ну, слава богу. Хоть с этим все в порядке.

— А с чем не в порядке?

— Ну, какой-то ты вообще… Даже не могу точно сформулировать. Необычный, что ли. Не такой, как другие, ведешь себя не так. Молчишь. Отвечаешь, как на допросе, будто боишься проговориться и сказать лишнее.

— А ты бы хотела, чтобы я был таким, как все?

— Ну, я не это имела в виду.

— А что?

— Ну кончай! — рассердилась она. — Что ты задаешь дурацкие вопросы, как первоклашка: “А что? А зачем?” Все ты прекрасно понимаешь, только прикидываешься. Имидж себе такой выбрал?

— Нет, я не прикидываюсь… — тихо произнес Алеша, а Дина растерянно уставилась на него.

Он сидел, сгорбившись, какой-то весь поникший, грустный, и чертил прутиком на земле замысловатые фигуры.

— Да ладно, брось печалиться. Считай, что я погорячилась. Давай будем вести себя как нормальные люди.

— Хорошо, — сразу согласился он.

— Ты учишься или работаешь? — светским тоном начала она официальную процедуру знакомства.

— Учусь. В архитектурном.

— А я в медицинском.

— Я так и понял.

— Почему?

— На Делегатской ваш институт, а я живу рядом. Через наш двор часто бегают ваши в белых халатах. Может, и ты пробегала, а я у окна стоял.

— Понятно…

Лед тронулся, уже повеяло хоть какой-то романтикой — стоял у окна, грустил, смотрел на девушек. Может, потому и на нее в троллейбусе так уставился? Может, у него душевная склонность именно к медичкам? Решив прояснить этот вопрос, Дина осторожно спросила:

— А та девушка, которую ты так не по-рыцарски покинул, тоже из медицинского?

— Нет, она учится со мной в одной группе.

— И давно ты с ней?

— Примерно год.

— И даже не спишь с ней?

— Сплю.

— Ну ты, парень, даешь! Спишь девушкой, но не сказал ей ни единого комплимента… Да к тому же глазеешь на первую встречную! А потом бросаешь свою пассию посреди улицы и отправляешься в неведомые дали с этой первой встречной. Еще куда ни шло, если бы это была любовь с первого взгляда…

— Это была любовь с первого взгляда.

— А, ну тогда другое дело, — обрадовалась Дина. — Давай продолжай, оказывается, ты умеешь говорить нужные слова! Говори еще. Глядишь, я тебя приучу говорить то, что надо.

— Не надо меня ни к чему приучать. Я сам знаю, ЧТО мне говорить. Ты такая, какую я искал. Лицо, глаза. У меня есть твой портрет.

— Какой мой портрет? Откуда? — растерялась Дина.

— Когда-то я написал портрет, он висит в моей мастерской. Это ты. Я знал, что тебя встречу.

«Ну, наконец-то! Прорвало юношу. А как заговорил-то! Просто поэзия, девятнадцатый век! Оказывается, я девушка его мечты, которую он искал всю свою жизнь…»

— Так ты художник?

— Да, художник.

— Тогда все понятно. Так бы сразу и сказал, я бы все поняла, а то темнил тут…

— Что бы ты поняла?

— Ну, художник же должен быть с легкой придурью. Чуть-чуть чокнутый, но очень талантливый. А даже если и не талантливый, то уж чокнутый-то точно. А то неинтересно.

— Может быть, ты и права.

— Так ты прикидывался? Скажи честно.

— Нет.

И опять они надолго замолчали. Дина думала о себе, об Алеше. То, что влюбилась, это точно. Угораздило же… Какой-то он непонятный, загадочный. Или все это игра? Хочет произвести на нее впечатление?

Дина считала себя отнюдь не романтичной барышней, а реалисткой и даже немного циничной особой. Ей казалось, что возвышенные чувства она уже давно переросла. Конечно, прежде, чем лечь в постель, полагается поговорить и о любви, и о душе, и о романтических чувствах. Но мужчины ее больше забавляли, нежели действительно привлекали. До встречи с Алешей она кидалась из одной любовной интрижки в другую, но лишь ради “спортивного интереса” и эффекта новизны — то завела роман с преподавателем, то с немолодым женатым мужчиной, то с кем-то из сокурсников. Как только очередной любовник ей надоедал, она его бросала.

И вдруг влюбилась!

И все так необычно… Алеша странный и ведет себя странно.

Но ведь влюбилась…

 

***

Они стали встречаться почти каждый день. У них появилось свое место встреч — скверик у памятника Грибоедову. Рядом, на Трубной, была Алешина мастерская, а чуть подальше – мастерская его приятеля. С деньгами у Алеши было негусто, на кафе и рестораны он явно не тянул. Обычно они брали бутылку вина и шли к нему в мастерскую или к его друзьям.

Приятели называли его и Лехой, и Лешкой, и Алексеем, а для нее он так и остался Алешей…

Назвать его Лехой как-то язык не поворачивался. “Алеша” лучше. Романтический герой.

Он был художником и по призванию, и по складу характера. Поначалу Дине это нравилось. Но достучаться до него было невозможно, он был весь в себе, в своем творчестве и внутреннем мире. Иногда молча смотрел как бы сквозь нее, будто Дины рядом не было.

Как-то они шли по старой Москве. Алеша нес этюдник, искал натуру и рассказывал ей об истории улиц и старинных зданий, а потом вдруг замолчал на полуслове, погрузившись в себя.

— Что с тобой? Я сказала что-то не то? Ты обиделся? — допытывалась Дина

Он долго молчал, а потом тихо произнес:

— Я форму увидел…

Постоял, глядя поверх ее головы куда-то вдаль, потом повернулся и пошел в противоположную сторону. Растерянная Дина молча смотрела ему вслед. Спохватившись, побежала за ним, но Алеша шел все быстрее и быстрее, как будто хотел поскорее от нее избавиться.

Дина обиделась. Ну, сколько можно? Она уже и так старалась к нему приспособиться. И все без толку…

И все равно позвонила ему первой. Ведь она его любила.

Если на него нападала хандра, Алеша мог целыми днями лежать, глядя в потолок, не говоря ни слова.

— Хочешь кофе? Прикурить тебе сигарету? — спрашивала Дина, чтобы хоть как-то привлечь его внимание.

А он переводил на нее взгляд, в котором было недоумение: “Кто ты такая и почему ты здесь?”

Как-то они обмывали новую мастерскую его приятеля, веселились, выпивали, танцевали, флиртовали, и вдруг Дина обнаружила, что Алеши нет.

— Ты не видел Алешу? — спросила она хозяина.

— Да он давно ушел. Не бери в голову. Он такой. Приходит, когда хочет, и уходит, когда хочет. Кот, который гуляет сам по себе.

А Дина решила, что Алеша обиделся за то, что она весь вечер танцевала с другими. Он танцевать не умел.

Решив объясниться, поехала к нему. Алеша встретил ее неприветливо:

— Зачем ты приехала? Я же хотел побыть один…

 

***

Дина терзала себя, терзала Алешу, частенько обижалась, а потом уговаривала себя, что надо терпеть, такой уж у него характер, все в их отношениях необычно.

Потом все стало ее раздражать, она устраивала ему сцены, упрекала, грозила, что бросит его. Она была не готова к самопожертвованию.

«Быть подругой художника — это призвание, — вела Дина мысленный диалог сама с собой. – А я не могу полностью раствориться в нем. Я сама индивидуальность. От Алешиных творческих метаний и перепадов настроения я устала”.

Отчаявшись что-то изменить, она его бросила.

Алеша ей тоже не звонил.

Дина вышла замуж, старалась забыть Алешу, но не могла. Мужа она не любила, старалась поменьше бывать с ним, он раздражал ее. Промучившись пару лет, развелась. Снова вышла замуж.

Алешу она иногда вспоминала со сладкой болью, но говорила себе, что он не от мира сего, сумасшедший художник, что как спутник жизни он ненадежен, да и любовник из него никакой…

 

***

Прошло пять лет. Однажды во время уборки Дина нашла старую записную книжку, а в ней уже забытый телефон Алеши и набрала его номер, ощущая дрожь во всем теле и слабость в коленках. Первое, что он ей сказал:

— Я знал, что ты позвонишь. Давно уже здесь не живу, это квартира родителей, но сегодня меня как будто подбросило, я примчался сюда и весь вечер просидел у телефона, дожидаясь твоего звонка.

— Это судьба… — тихо сказала она.

— Да, ты — моя судьба. Пять лет смотрел на твой портрет и разговаривал с тобой. Не бросай меня, Дина…

И опять все завертелось.

Первое время они чувствовали себя теми же студентами, как и в день знакомства. Бродили по Москве, взявшись за руки, подолгу молчали, останавливались где угодно и целовались, не обращая внимания на прохожих. Потом брали бутылку вина и ехали к нему в мастерскую. И снова были бессонные ночи под ее портретом…

И опять спустя какое-то время у нее появилось ощущение, что Алеша сам по себе, хоть он и просил не бросать его.

“Я никогда не чувствовала себя такой одинокой, как с ним, — думала Дина. – Это одиночество вдвоем”.

Увы, чувства разуму не подвластны…

Когда она забеременела и спросила, что ей делать, Алеша лишь пожал плечами:

— Я не готов быть отцом.

Как и любую женщину, ее это оскорбило.

— Все, с меня довольно, ты меня измучил! — заявила она и опять порвала с ним.

Сделала аборт, развелась, снова вышла замуж, меняла любовников…

Прошло еще несколько лет.

Кто-то из общих знакомых рассказал, что Алеша стал известным художником, что у него было несколько удачных выставок. На одну выставку Дина сходила, спокойно смотрела на картины и порадовалась, что в душе ничего не всколыхнулось…

Как-то встретила его приятеля Диму.

— А Леха до сих пор живет один, — грустно сообщил он.

— Так ему и надо, — ответила Дина.

— Он ведь любит тебя.

— Как бы не так! Он не способен любить, ему никто не нужен.

 

***

Однажды Алеша позвонил.

— Привет, это я. Я хочу тебя видеть.

У нее собралась компания друзей, она растерялась, не зная, что ответить.

— Я очень хочу тебя видеть, — настойчиво повторил он, почувствовав, что Дина колеблется.

— Но у меня день рождения, гости. Если хочешь, приходи.

— Нет, я не приду. Я знаю, что у тебя день рождения. У меня для тебя сюрприз. Я у твоего дома. Спускайся, я тебя жду.

Сказав гостям, что она всего на минутку, Дина выбежала из подъезда. Алеша повез ее в свою мастерскую, а когда зажег свет, Дина молча села на пол и заплакала. Все стены были увешаны ее портретами, с них она смеялась, хмурилась, плакала, задумчиво смотрела, кокетливо улыбалась, бежала по траве, ловила ладонями струи дождя, щурилась на солнце. Дина одетая, Дина раздетая, веселая и грустная. Разная — такая, какой и была в жизни.

Она ни разу не позировала ему. Просила написать ее портрет, но Алеша отказывался:

— У меня уже есть твой портрет.

Дина видела ТОТ портрет, о котором он когда-то говорил. Ничего похожего. А может быть, Алеша видит внутренним оком…

Но вот эти портреты, которыми были буквально завешаны все стены его новой мастерской, были похожи на нее. И не просто похожи. Это была она.

Наверное, Алеша по-своему любил ее…

Но его любовь приносила ей одни страдания.

Отчаявшись что-то изменить в их отношениях, Дина опять его бросила, запретив ей звонить.

Прошло еще несколько лет.

У Дины было много любовников. Мужья ее тоже любили. Кого-то из них она некоторое время любила, потом он ей надоедал или она влюблялась в другого, разводилась, выходила замуж…

Алеша позвонил сам.

Они сидели под дождем на мокрой скамейке, не замечая, что промокли, и молчали, а потом он сказал:

— Отпусти меня, Дина. Я так больше не могу.

С ней случилась истерика. Она то хохотала, то рыдала и кричала:

— Это ты меня отпусти, ты меня околдовал, что ли? Что ты со мной сделал?!

 

С тех пор прошло много лет. Дина больше никогда не видела Алешу, он ей тоже не звонил.

Одно время она боялась, что Алеша позвонит, и она снова сорвется и помчится к нему…

Потом Дина узнала, что он эмигрировал, живет в Канаде, и успокоилась.

 

***

Несомненно, Дина вначале была влюблена в Алешу — он необычный человек и именно этим привлекателен. Сработал принцип контраста. Сыграло свою роль и желание Дины добиться своего.

Любимый уходит, и возникает стремление его удержать. В данном случае “уход” не буквальный, а психологический, Алеша уходил в себя, в свой внутренний мир. А Дина действовала по принципу: уходит, значит, надо удержать.

Есть женщины, которые пассивно относятся к уходу любимого, плачут и смиряются, а есть такие, кто активно борется.

Дина — боец, не в ее правилах отступать. Но, как оказалось, боролась она с ветряными мельницами.

Если бы Алеша сдался без боя, как и все ее прежние мужчины, и играл по ее правилам, он бы очень скоро прискучил ей. И в этом кроется ответ на вопрос, почему так долго тянулся этот роман.

Долгая безрадостная связь…

Реальная история.

 

Охраняется авторским правом.
Перепечатка – только с указанием сайта.
Запись на прием психолога, психотерапевта Дили Еникеевой в психологическом центре «Счастливая семья» по телефонам +7(905)709-96-63 +7(965)349-51-36